Рота Его Величества - Страница 67

Аудитория зашумела, поднимаясь из-за столов. Я выскользнул в дверь и зашагал по коридору, торопясь, пока не догнали. Остановят, окружат, засыплют ворохом дурацких вопросов, а ты будешь потеть, подбирая ответы под пристальными взглядами пытливых глаз… Фиг вам!

Перехватили меня у выхода.

— Илья Степанович! — защебетали впереди, и я обреченно остановился. Две студентки в темных платьях с подолами ниже колена преградили мне путь. Одна, высокая и худенькая, смотрела строго; вторая, маленькая и круглолицая, улыбалась. Я оглянулся: в дальнем конце коридора роилась вытекавшая из аудитории толпа. Стоит промедлить, налетят, возьмут в кольцо — тогда все.

— Тс-с!

Студентки замерли, изумленные. Не теряя времени, я подхватил их под руки и потащил к дверям. Они растерянно подчинились. На улице я зацепился взглядом за вывеску «Ресторан». Здесь и спрячемся! Заодно и пообедаем.

— Мы не пойдем! — Худенькая остановилась, угадав мое намерение. — Комсомольцы не ходят в рестораны!

— Отвечу на все вопросы! — пообещал я.

Маленькая умоляюще глянула на подругу, та поколебалась и кивнула.

— Как зовут вас, барышни? — спросил я, завладевая их руками.

— Мы не барышни! — обиделась худенькая.

— А кто?

— Комсомолки!

— Комсомолкам нельзя быть барышнями?

— Барышни у буржуев!

— А мне нравится! — возразил я. — Гораздо лучше, чем «девушка». Там, где я вырос, «девушками» называют пожилых продавщиц.

«И проституток!» — добавил я мысленно.

Маленькая прыснула. Худенькая улыбнулась.

— Я — Вера, — сказала весело. — Она — Даша!

Маленькая закивала, подтверждая. Кто главный в этой паре, догадаться было несложно. Тем временем мы пришли. Я открыл тяжелую дверь и пропустил барышень вперед. Войдя в холл, они замерли, робко разглядывая себя в зеркалах. Не давая опомниться, я потащил их вверх по мраморной лестнице. Свободных столов в зале хватало, я выбрал круглый в дальнем углу. Официантка подошла сразу — меня здесь знали.

— Мы обедали! — предупредила Вера.

«Знаю! — подумал я. — Пустые щи и перловая каша! Как хотите…»

— Пирожные! — сказал я официантке. — Все, какие есть! Два стакана чая, мне — борщ, бифштекс и как обычно.

Она кивнула и ушла. Вера и Даша завертелись, разглядывая зал и посетителей, — словом, вели себя как обычные девчонки, впервые попавшие в подобное место. На миг мне показалось, что я в России: познакомился на улице с симпатичными барышнями, пригласил их в кафешку с целью наладить отношения или, если не получится, хотя бы поболтать. Это ощущение длилось только миг. Я находился в другом мире. Окна ресторана укрывали отвратительные плюшевые шторы, за столами сидели люди в темной, мешковатой одежде, а платьями, бывшими на студентках, у нас побрезговали бы монашки.

Подлетевшая официантка выставила на стол стаканы с чаем, большую вазу с пирожными и фужер с водкой для меня.

— Борщ! — напомнил я.

— Сию минуту, Илья Степанович! — Она упорхнула.

Я придвинул пирожные студенткам.

— Это нам? — спросила Даша, круглыми глазами разглядывая пирожные.

— Мы не голодны! — поддержала Вера.

— Зато я голоден! — сказал я. — Сейчас мне принесут борщ… Я не могу есть, когда на меня смотрят!

— Мы отвернемся! — пообещала Даша.

— Не поможет! — вздохнул я. — Я буду чувствовать себя буржуем, который обжирается в присутствии голодных. Неужели нельзя хотя бы попробовать? Комсомолкам запрещают есть пирожные?

Даша посмотрела на Веру. Та подумала и кивнула.

— За ваше здоровье! — Я поднял фужер.

В отличие от пойла, продаваемого в местных магазинах, водка в ресторане была хорошая. Как мне объяснили, сделанная из зерна. Для прочего люда гнали из корнеплодов; я даже не стал спрашивать, из каких. Водка мягко пролилась в желудок и растеклась по нему теплым одеялом. Барышни отхлебнули из стаканов и взялись за пирожные. Как ни старались они соблюдать приличия, через минуту пальцы и губы обеих были в креме.

«Завтра станут упрекать себя: поддались на буржуйскую приманку! — подумал я. — Ели пирожные! Славные они, конечно, но…»

Официантка принесла борщ, и мысль моя сменила направление. Бифштекс поспел вовремя, когда я расправился с ним, Вера и Даша сидели перед пустой вазой, глядя на нее слегка осоловевшими глазками.

— Еще? — спросил я.

— Я… — начала Даша и икнула.

Я придвинул ей стакан с чаем. Она схватила и осушила до дна.

— Больше не надо! — поспешила Вера. — И без того живот заболит.

«С непривычки!» — дополнил я.

— Вы здесь часто бываете? — спросила Даша.

— Обедаю.

«От вашей перловки меня воротит», — хотел добавить я, но промолчал.

Они сделали понимающие лица. Даша заерзала на стуле.

— Илья Степанович, — спросила горячим шепотом, — правду говорят, что вы ари?

Вера с осуждением глянула на подругу, но Даша не обратила внимания. Я кивнул.

— Самый настоящий?

— Внесен в Бархатную книгу именным повелением императора.

— И Антон Витальевич?

Я сделал загадочное лицо: врать не хотелось.

— Вот это да! — восхитилась Даша. — Никогда не видела живых ари!

— Потому ходите на наши лекции?

Даша густо покраснела.

— Нам интересно! — пришла на помощь Вера.

— Правовая система Старого Света?

— Ну… — Вера потупилась. — Не только.

— Он красивый! — вмешалась Даша. — Антон Витальевич!

— Да ну? — усомнился я, ощутив некое подобие ревности.

— Голубые глаза, белая кожа, светлые волосы, к тому же они вьются! — перечислила Даша и закатила глаза. — Ни одной лекции его не пропустила!